The Cure в 1979 году: Роберт Смит, Майкл Дэмпси и Лол Толхёрст
Три товарища
А: По некоторым данным, на планете насчитывается около четырёх миллионов людей с фамилией Смит (Smith). Насколько верна эта информация, сказать трудно, но ясно как Божий день, что Смитов в мире уж очень много. Существует даже такая английская поговорка: «иметь фамилию Смит – всё равно что не иметь никакой». И нет ничего странного в том, что среди известных людей практически во всех областях человеческой деятельности найдётся предостаточно носителей фамилии Смит. В музыке в том числе: Патти Смит, Марк Смит, Адриан Смит, Норман Смит, Курт Смит, Уилл Смит, Aerosmith, The Smiths (последние два не такие уж и Смиты, конечно, но всё-таки…) и многие другие. Но сегодня нас интересует Смит по имени Роберт, и говорить мы будем о, несомненно, главном детище всей его чудаковатой жизни – о музыкальной группе The Cure, уже не одно поколение являющейся объектом обожания миллионов меломанов по всему миру.
И: Уж в какие только дебри они не пускались, как в переносном, так и в буквальном смысле. Короткими перебежками они перемещались от подросткового пост-панка к депрессивному готик-року, от откровенно попсовой новой волны к мечтательному альтернативному року. Но посмотрим же, с чего начиналась эта непростая история.
А: Так уж случилось, что нашему сегодняшнему герою поначалу пару раз не повезло. Его не только угораздило родиться Смитом; вдобавок к этому семья мальчика несколько раз меняла место жительства и в конце концов перебралась в небольшой городишко Кроули в графстве Западный Суссекс – в нём базировалась фармацевтическая компания, где работал отец мальчика. По описанию самого Смита, Кроули являлся невзрачным и «серым» городом, который способствовал скорее оттоку вдохновения, нежели его возникновению, а единственным доступным там развлечением было напиться до одурения и завязать драку. Роберт был третьим ребёнком в семье, причём разница в возрасте между ним и его старшими братом и сестрой составляла 13 и 9 лет соответственно, что, согласитесь, многовато. Очевидно, что появление Роберта на свет не было запланированным (и он сам, кстати, позже об этом рассказывал). Чтобы мальчику не пришлось расти в одиночестве, его родители сподобились на рождение ещё одной девочки, таким образом по-настоящему скрасив детство Роберта заботой о младшей сестрёнке.
И: Частенько, кстати, сетуют на то, что чем более поздний ребенок у родителей, тем он слабее физически; зато вот в умственном плане может быть всё наоборот. Похоже, перед нами как раз один из подобных примеров.
А: С семьёй Смиту несказанно повезло. Воспитывался он на равных с остальными и не чувствовал отчуждённости из-за своего позднего рождения. В доме Смитов почти всегда царила дружная атмосфера, старшие практически никогда не поднимали руку на младших. Родители любили музыку (мать умела играть на пианино, а отец пел), и это пристрастие передалось их детям. Всё своё свободное время Роберт проводил именно дома за прослушиванием пластинок старшего брата-хиппаря и активным чтением книг – он с головой уходил в те миры, что открывались ему в историях про Питера Пэна, в «Алисе в Стране Чудес» и «Хрониках Нарнии». Среди сверстников Смит, правда, чувствовал себя не так здорово; в начальной школе он не отличался общительностью, и в первое время за ним даже закрепилось странное прозвище «Sooty» («Закопчённый»).
И: Да, для такого человека, как Роберт, все эти книжки и музыка наверняка будут куда интереснее шумных школьных компаний. Это ни хорошо, ни плохо; просто от собственного темперамента далеко не убежишь.
А: Свою лепту в музыкальное воспитание Роберта Смита внёс его старший брат Ричард, знавший пару основных гитарных аккордов и не преминувший обучить им Смита-младшего. Этим братская забота не ограничилась, и в августе 1970 года Ричард взял с собой Роберта на фестиваль, проходивший на английском острове Уайт. Это было чем-то вроде британской «версии» Вудстока; впервые этот фестиваль был проведён в 1968 году, а собравшиеся 10 тысяч человек наблюдали за выступлениями шести групп. В 1970 году сборище проводилось в третий раз, и на сей раз размах мероприятия был просто чудовищным. Количество зрителей оценивалось в шестьсот тысяч (!), а список приглашённых исполнителей, наверное, искрился и переливался всеми цветами радуги от тех имён, которые в себя включал: среди хедлайнеров числились The Doors, The Who и Джимми Хендрикс, на «закуску» предлагались Майлз Дэвис, Леонард Коэн, а также группы Chicago, Emerson Lake and Palmer, Jethro Tull, The Moody Blues и многие другие. Роберту Смиту тогда было 11 лет, и на остров Уайт он поехал с целью увидеть вживую своего кумира, неподражаемого Джимми Хендрикса. Лицезреть величайшего гитарного виртуоза мальчику предстояло в первый и последний раз: меньше чем через три недели после этого выступления Хендрикс скончался.
И: Как говорится, лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать, так что за Смита можно только порадоваться – в столь юном возрасте ему посчастливилось стать очевидцем такого масштабного события. Сильнейшее, должно быть, впечатление, на всю жизнь.
А: Решив уйти дальше нескольких простейших аккордов, Смит начал брать уроки игры на классической гитаре у австралийского музыканта Джона Уилльямса, однако бросил обучение, когда оно ему наскучило, и после этого стал заниматься самообразованием. Первые зачатки будущей музыкальной группы появились на свет в 1972 году. К тому времени Роберт перешёл в среднюю школу с ма-а-леньким уклоном в католичество, где между её учениками существовало негласное правило прогуливать уроки религиозного характера. Но вместо того чтобы с беспечным видом слоняться по улицам, компашка Смита обычно подходила к прогулам с творческой стороны: ребята баррикадировались в музыкальном классе, вооружались всеми имевшимися там инструментами (каким бы странным ни было их окончательное сочетание) и играли популярные шлягеры на свой – довольно специфический – манер. Балансируя на грани безумного новаторства и простого озорства от скуки, парни в конце концов представили результаты своих прогулов на школьном концерте. «Это было кошмарно! И всё-таки гораздо лучше учёбы!» позже вспоминал Смит. Школьный бэнд носил грозное название The Obelisk, в его состав помимо Роберта также входили Лоуренс Толхерст (Laurence Tolhurst), Майкл Дэмпси (Michael Dempsey), Алан Хилл (Alan Hill) и чернокожий парень по имени Марк Чеканьо (Marc Ceccagno).
И: Вот так и пропадают будущие экономисты, инженеры, врачи, учителя и простые рабочие. Зато появляются певцы, музыканты и им подобные.
А: В декабре 1972 года Смит получил на Рождество собственную гитару; следующие три года после этого он посещал среднеобразовательную школу, эпатировал всех своими длиннющими патлами и женской шубой, в которой имел обыкновение ходить, подавал плохой пример сверстникам, а в начале 1976 года, наконец, вновь стал частью единого организма, именуемого музыкальной группой. Ну, формально группа действительно существовала и даже репетировала раз в неделю в одной из церквушек Кроули. Проблемы у ребят были точно такие же, как и у всех нормальных музыкальных коллективов: вокалист не знал, как петь, а ударник не умел барабанить и даже не имел в распоряжении установку – обычное, в общем-то, дело. Лица в группе были почти всё те же: Смит, Чеканьо, Дэмпси и Толхёрст. Вскоре Чеканьо приспичило играть джаз, и он покинул банду, а на репетициях его заменил неплохо владевший гитарой Порл Томпсон (Porl Thompson), чья сестра тогда встречалась с Толхёрстом. Репертуар коллектива по большей части ожидаемо состоял из кавер-версий на песни Боуи, Хендрикса и прочих вдохновляющих товарищей, хотя попытки написать что-то своё и предпринимались. Группа назвалась Malice (Злость) и дала свой первый концерт 18 декабря 1976 года, а через три дня отыграла и второй – он же, к счастью, оказался последним и был отмечен потасовкой между участниками банды и её последующим распадом.
И: Статистика т.н. «естественного отбора» показывает, что юношеские музыкальные группы доживает если не до первой репетиции, то хотя бы до первых нескольких концертов. Хорошо, что далеко не все отчаиваются и всё равно пытаются добиться своего.
А: А эти ещё как пытались! После окончания школы молодым людям следовало, конечно же, поступить в университет (что они и собирались сделать), но тут грянул панк со всеми вытекающими обстоятельствами. «И зачем опять учиться, если можно играть панк-рок?» подумали парни и, плюнув на высшее образование, возобновили репетиции – на сей раз во флигеле дома, в котором жила семья Смитов. Это был квартет: Майкл Дэмпси играл на басу, Лоуренс (или Лол, как его звали) Толхёрст выполнял роль ударника, Смит подбирал аккорды на гитаре, а Порл Томпсон сочинял заковыристые гитарные соло. Слова к песням придумывали Смит и Толхёрст совместно; верно, эти начинающие «панки» сочиняли собственные песни, а не переигрывали чужие. Постоянного вокалиста у группы не было, чаще всего его функции выполнял кто-нибудь из знакомых ребят. Тщательно поразмыслив над новым именем для коллектива, ребятки в конце концов остановилась на словосочетании Easy Cure (Простое лекарство) – так называлась одна из песен, написанных Толхёрстом. Трудно сказать, что вывеска была уж очень броской, но более подходящего варианта попросту не нашлось. А на безрыбье и рак рыба. Так и появилась первая панк-группа в Кроули. Первая и, возможно, единственная.
А: Амбициозностью парни не отличались, розовых очков не носили и цель обязательно вознестись на рок-олимп перед собой не ставили. Они просто занимались любимым делом без задней мысли сделать сумасшедшую карьеру. Разумеется, у каждого участника Easy Cure были и какие-то личные «мотивы» деятельности: Смит, например, играл в группе единственно ради того, чтобы не работать. Инфантильно как-то (что вообще в духе Смита, этакого нонконформиста), но… почему бы и нет? Хотите верьте, хотите нет, но за всю свою жизнь Роберт действительно ни дня не проработал на официальной, «скучной» работе, которой он так страшился в юности. В отличие, например, от его приятеля Толхёрста, какое-то время занимавшего должность химика-лаборанта в фармацевтической компании, или Порла Томпсона, бывшего продавцом в музыкальном магазинчике.
И: Пожалуй, Смит заслуживает похвалы. Среди творческих людей всё же мало кому удаётся довести до абсолюта своё бездельничество.
А: Easy Cure играли задорный панк в духе группы Buzzcocks, очень нравившейся Смиту. На какое-то время в группе прижился Питер О’Тул (Peter O’Toole) – он взял на себя функции вокалиста и справлялся с их выполнением, судя по всему, сносно. В апреле 1977 года участники коллектива наткнулись в газете Melody Maker на яркое объявление немецкого лейбла Hansa, сообщавшего о поиске новых британских талантов и заканчивавшегося красноречивой фразой «Не упусти свой шанс». Easy Cure ничего упускать не собирались и, быстро записав несколько песен, послали кассету по указанному в объявлении адресу. В посылку они также положили коллективную фотографию, что с одной стороны стало роковой ошибкой, а с другой – в каком-то роде уберегло группу от лишних расстройств и разбитых надежд. Лейбл пригласил ребят на прослушивание, по результатам которого дал своё согласие на сотрудничество с коллективом. После долгих дум и обсуждений Easy Cure всё же приняли предложение и подписали свой первый контракт. Все обуревавшие Смита сомнения насчёт правильности этого решения заключались в одном: единственное, что волновало представителей Hansa – насколько миловидно выглядят участники группы; а что и как они играют – это дело десятое, при желании можно и исправить. Дело в том, что по-немецки предприимчивый лейбл Hansa уже имел опыт работы с подростковой поп-группой, ориентированной на соответствующую аудиторию, и Easy Cure, похоже, ждала та же участь – играть третьесортные песенки для тинейджеров.
И: Да уж, вряд ли Роберт Смит был настолько глуп, чтобы желать такой карьеры...
А: Тем не менее, контракт был подписан, а Easy Cure продолжали выступать на небольших площадках в Кроули, иногда собирая аудитории в несколько сотен человек. В сентябре Питер О’Тул покинул группу (более того – он покинул и Великобританию, переехав жить в Израиль), и отныне вокалистом решил быть сам Роберт Смит, потому что «хуже уже быть не могло». Выделенная лейблом тысяча фунтов стерлингов ушла на покупку необходимого оборудования и студийную запись около десяти песен. Результат не удовлетворил боссов Hansa, и они начали настаивать на том, чтобы Easy Cure выпустили кавер-версию какой-нибудь известной песни, что в свою очередь не удовлетворило саму группу. Компромисс так и не был найден. Следующая студийная сессия, состоявшаяся в январе 1978 года, тоже не привела ни к чему хорошему, а уже в марте Easy Cure разорвали договор с Hansa, когда лейбл отказался выпускать их первый сингл. В мае Смит, окончательно ставший лидером коллектива, «уволил» Порла Томпсона, поскольку быстрый стиль его игры не соответствовал тому направлению, в котором собиралась двигаться группа – более тихому и минималистичному. Томпсон был чуть ли не главным гитарным виртуозом в Кроули, и зачастую люди приходили на концерты Easy Cure только чтобы посмотреть на Порла в его стихии, однако уйти из группы ему всё равно пришлось. И их осталось трое: Смит, Дэмпси, Толхёрст.
И: Правда, пути Томпсона и группы ещё не раз пересекутся в будущем, но сейчас будем считать, что он ушел с концами и можно на время его забыть.
А: Заключительный штришок – новое название для коллектива; точнее, почти новое: Смит ненавидел словосочетание «Easy Cure», находя его слишком американизированным, в то время как названия большинства британских групп начинались с «The». The Easy Cure? Да нет же, это ещё глупее, чем прежде! The Cure? Да, куда проще и лучше. На этом предыстория группы наконец-то подходит к концу.
Состав The Cure менялся не один раз, и за многолетнюю историю коллектива через него прошло более десятка человек, но его центром неизменно был, есть и всегда будет один-единственный человек – Роберт Смит, этот невысокий мужчина с пронзительным высоким голосом, чуть печальным взглядом, вечным шухером на голове и, кажется, несколько капризным настроением, от которого во многом зависит звучание всей группы. Как было написано выше, The Cure нередко меняли видение собственной музыки; и пусть стилистические метаморфозы были не столь радикальными, но резкие смены в настроении самой музыки – а значит, и её автора – порой сбивали с толку. Смит будто бы перерождался из года в год; в своих песнях он мог убедительно страдать от депрессии, в истерическом отчаянии рвать на себе волосы и чуть ли не затягивать петлю на шее, но, когда многие слушатели начинали верить в катастрофичность его положения, он, словно по взмаху волшебной палочки, тут же преображался в жизнерадостного озорника, поющего весёлые и добрые песни. Так какому же из этих Смитов приходилось верить?..
И: С годами Роберт сумел найти баланс между тёмной и светлой сторонами своей мятежной души – как раз тогда The Cure и стали одной из первых альтернативных рок-групп, выплывших в музыкальный мэйнстрим и получивших культовый статус. Уникальный «плачущий» (а порой и «рыдающий») вокал Смита, его простенькая, но обаятельная манера игры на гитаре и богато сдобренная литературными образами лирика создают фирменный почерк группы The Cure, который угадывается при любом её составе. Очевидно, что роль других музыкантов в коллективе ни в коем случае нельзя принижать – выражаясь самыми избитыми выражениями, каждый из них привнёс в звучание группы что-то своё, каждый причастен к её эволюции; но когда мы говорим «The Cure», то подразумеваем «Роберт Смит», а когда говорим «Роберт Смит», то подразумеваем «The Cure».
А: В настоящий момент группа занята тем, что временами даёт концерты по сорок песен и неустанно кормит фанатов обещаниями нового альбома. Когда бы он ни вышел и каким бы ни был, для поклонников он наверняка станет ещё одним ингредиентом лекарства – отнюдь не простого – для души.
Для более близкого знакомства с историей The Cure и жизнью Роберта Смита рекомендуем книгу «Ten Imaginary Years», охватывающую период с 1977 по 1987 годы, а также «Never Enough: The Story of The Cure» и «Robert Smith: The Cure and Wishful Thinking». Библиография группы обширна; есть даже книга, переведённая на русский язык – «The Cure. Странное колдовство».
К вашим услугам официальный сайт группы: http://www.thecure.com/.
The Cure особенно хороши тем, что их ранние альбомы не замутнены нестандартным экспериментаторством ради экспериментаторства, а потому именно с них очень удобно заводить знакомство с пост-панком слушателю, с этим направлением не знакомому. Вводный экскурс намечен далее и посвящён дебютному альбому троицы из Кроули – «Three Imaginary Boys».
Three Imaginary Boys
Три воображаемых парня
Дата выхода – 8 мая 1979
Жанр – пост-панк
Лейбл – Fiction Records
Продюсер – Chris Parry
Оригинальный список песен:
01 - «10.15 Saturday Night» 3:42
02 - «Accuracy» 2:17
03 - «Grinding Halt» 2:49
04 - «Another Day» 3:44
05 - «Object» 3:03
06 - «Subway Song» 2:00
07 - «Foxy Lady» 2:29
08 - «Meathook» 2:17
09 - «So What» 2:37
10 - «Fire in Cairo» 3:23
11 - «It’s Not You» 2:49
12 - «Three Imaginary Boys» 3:17
13 - «Untitled»/«The Weedy Burton» 1:04
Позиции в чартах - № 44 (Великобритания)
А: Первое, что проделали The Cure в обновлённом, «укороченном» составе – повторили прежний трюк: арендовали студию, записали четыре песни и разослали запись (к которой, само собой, прилагалась фотография) во все известные крупные лейблы. Но шутка, повторенная дважды, уже не смешна, и ни одна звукозаписывающая компания не позарилась на трёх товарищей из Кроули. Ни одна – кроме Polydor, чей менеджер Крис Перри (Chris Parry) отчётливо расслышал в присланных песнях потенциал. Он назначил группе встречу, которая из деловой быстро превратилась в дружескую: обе стороны благополучно упились пивом, что способствовало возникновению взаимной симпатии. Перри уже занимался продюсированием таких коллективов, как The Jam и Siouxsie & the Banshees, и прекрасно знал, как ведутся этого рода дела. The Cure, памятуя о недавней неудаче с Hansa, отказались заключать контракт с Polydor, т.к. полагали, что мэйджор-лейбл будет помыкать группой исключительно в собственных корыстных целях. К счастью, это желание не шло вразрез с планами Перри, который давно лелеял мечту самостоятельно открыть свою маленькую звукозаписывающую компанию и только ждал подходящего момента. И вот долгожданный момент настал: новоиспечённый лейбл получил название Fiction, а The Cure стали его первыми клиентами.
Перри, засучив рукава, взял дела группы под свой чуткий контроль. Для начала он организовал несколько концертов на разогреве у более популярной и мастеровитой банды Wire с расчётом на то, что The Cure поймут, к какому уровню нужно стремиться. Расчёт оказался убийственно верным: Смит, например, пришёл в шок от того, насколько продуманным и осмысленным было выступление Wire, особенно по сравнению с жутко нервничающими и никому не известными The Cure. Приходилось терпеть и набивать шишки, чтобы набраться ценного опыта. С работой в студии дела обстояли ничуть не легче: дружба дружбой, но мнения Смита и Перри относительно звучания группы значительно расходились. Перри, подобно чересчур заботливой мамаше, желающей своему дитю исключительно добра (даже если это добро идёт чаду только во вред), очень чётко представлял себе, какими должны быть The Cure, чтобы запомниться слушателям, и старался привести группу к этому «идеалу». «Я хорошо знал, что хочу делать, тогда как Роберт хорошо знал, чего он не хочет делать» позже заявлял Крис. В итоге, девятнадцатилетнему Смиту пришлось на время потушить очаг своего подросткового бунтарства и уступить предприимчивому менеджеру. Кто платит, тот заказывает музыку – более точно эту ситуацию и описать нельзя, ведь Перри платил парням 25 фунтов в неделю и оплачивал студийные сессии, а значит, имел над группой власть. Согласно теории Перри, после панк-роковой мании людям захочется музыки менее напористой и более тонкой, «прозрачной», а именно такую и должны будут играть The Cure.
И: Ага, всегда найдётся «знаток», который каким-то образом лучше тебя знает, что тебе делать. А потом ещё и удивляется: почему это, мол, всё получается не так, как надо.
А: Технические нюансы оказались ещё одним камнем преткновения. Смит настолько прикипел к звучанию дешёвой гитары Woolworth Top 20, которую он приобрёл ещё во времена Easy Cure, что отказался менять её на более качественную модель для записи песен к первому альбому. Это было полбеды: он также отказывался менять ещё более дешёвый усилитель, который, по словам звукорежиссёра группы, «был худшим в мире для дисторшена». С таким оборудованием было крайне трудно записывать песни, и в конечном счете пресловутый усилитель в буквальном смысле распался на куски.
И: Крис Перри, наверное, был самым счастливым человеком на свете в этот момент.
А: Позже он всё-таки убедил Роберта приобрести усилитель Roland JC160 и гитару Fender Jazzmaster, однако на всех песнях с дебютной пластинки группы мы слышим энергичный тон именно Woolworth Top 20.
План Перри поначалу звучал бесхитростно: The Cure должны были записать все песни из своего репертуара, просто сыграв их вживую. Группа разместилась в лондонской студии Morgan, где в то же время записывались The Jam. Здесь и началось самое интересное: троице приходилось пробираться в Morgan украдкой, исключительно под покровом ночи, когда The Jam уходили из студии. Причиной тому стало не лучшее финансовое положение Перри, вынуждавшее его экономить на чём только можно. The Cure обычно прибывали в студию к десяти вечера и проводили «нелегальные» сессии до самого утра.
Работа над подавляющей частью материала к альбому заняла всего три дня (с 8 по 10 января 1979 года) и прошла гладко и безболезненно: поскольку все песни активно исполнялись на концертах, группе не составило труда записать их в студии, уделив каждой всего по 3-4 дубля. Единственным затруднением послужил Крис Перри, взявший на себя обязанности продюсера; будучи бывшим ударником, он с трепетом относился к «своему» инструменту, а потому заваливал советами менее искушённого Толхёрста относительно того, какие барабаны лучше использовать и как по ним следует стучать. Если Смит и Дэмпси использовали собственные инструменты, то Толхёрсту повезло куда меньше: он играл на ударных, принадлежавших Рику Баклеру из The Jam. В последний студийный день Лоуренс случайно порвал кожу на малом барабане; в надежде, что этого казуса никто не заметит, группа залепила дырку жевательной резинкой…
И: Эх, а ведь это могло революционно сказаться на звучании ударных как инструмента! Вроде того, как Дэйв Дэйви из The Kinks в своё время разрезал свой усилитель для гитары. Ладно, шутки в сторону. В дырявом барабане ничего смешного нет.
А: В конце всё того же января The Cure и команда вновь обустроились в Morgan, чтобы продолжить обработку записи, и в это же время музыкальная пресса начала проявлять к ним интерес – во многом из-за общественного резонанса, который произвёл выпущенный месяцем ранее сингл «Killing an Arab». Журналисты, кажется, отнеслись к троице с дружелюбием и толикой умиления, – «только посмотрите, они же совсем молодые и такие трогательно-забавные!» – но песни группы удостоились хвалебных эпитетов. Как итог, пресса «уличила» The Cure в бесконечном потенциале и окрестила коллектив очередной надеждой рок-н-ролла.
И: Что, впрочем, не так и странно: критиков хлебом не корми, а только дай торжественно пригвоздить кого-нибудь громким словечком.
А: The Cure разродились дебютным альбомом в первые майские деньки 1979 года. Май – месяц пречудеснейший: по-весеннему бурлящий жизнью и по-летнему тёплый и ласковый. Пластинка «Three Imaginary Boys», получившая название по финальной песне, не лучшим образом вписалась в это настроение, ибо Крис Перри воплотил таки в жизнь намерение сделать звук группы более бесплотным. Смит настаивал на том, чтобы сохранить звучание демо-записей, которое было хоть и минималистичным, но чётким и в чём-то даже «ламповым».
И: Как мы теперь знаем, Роберт потерпел поражение, и потому итоговые версии композиций вышли явно холоднее и отстранённее, чем задумывалось самой группой. Песни зачастую словно ускользают от слушателей, – вот уж действительно «призрачно-прозрачная» музыка, при этом никак нельзя утверждать, что она лишены энергии и задора. Своих панковых корней The Cure не забыли, но при создании «Three Imaginary Boys» больше ориентировались, кажется, на поп-музыку середины-конца 1960-х: получилось, будто Buzzcocks поют песни The Beatles… или наоборот. Что-то в этом роде.
А: Значительная часть альбома была написана Смитом в 16-17 лет – в возрасте, когда даже самая распоследняя банальность может представиться в романтическом свете. Другими словами, наивность песен следует принимать как данность, что, впрочем, не отменяет оригинальности некоторых песенных сюжетов и отдельных строчек и фраз. Почти все вокальные партии исполняются высоким голосом Роберта; выразительности ему пока не доставало, но язвительные, слегка ядовитые нотки проскакивали тут и там. Инструментарий группы был жёстко ограниченным (с тремя участникам в составе шибко не разбежишься), однако и это Крис Перри собирался обратить в преимущество The Cure: чем меньше инструментов, тем больше с ними можно сделать.
И: В самом деле? Ритм-гитара Смита ненавязчива, и на первый план выдвинуты, скорее, рваные бас-линии Майкла Дэмпси. Лол Толхёрст, так никогда и не ставший ударником экстра-класса, стучит с энтузиазмом, но без выдумки – правда, большего от него не требуется. Вероятно, для более убедительного звучания в некоторых песнях наложили дополнительные гитарные партии – к примеру, титульная песня без зубодробительного соло многое бы потеряла. И ведь Перри угадал – подобная простота нашла отклик в прессе, а Дэйв Маккалох из журнала «Sounds» позволил себе заметить, что никогда ещё разреженность в рок-н-ролле не была такой ценной, как у The Cure.
А: А теперь рассмотрите обложку, выполненную дизайнером Биллом Смитом (когда твоя фамилия Смит, встретить однофамильца – обыденность) по поручению Криса Перри. Трудно поверить, но эта домашняя, в каком-то смысле уютная картинка повергла излишне впечатлительного Роберта в ужас. Мнения самих The Cure о том, что должно украшать конверт дебютного альбома, конечно никто не спрашивал, парней просто поставили перед фактом. Идея Перри была несколько изощрённой, но не без рационального зерна. По его мнению, The Cure играли отличную музыку, не имея притом определённого образа – просто юные раздолбаи, одетые во что попало. Так может, им вообще не нужен никакой образ? Отсюда и возникла мысль поместить на обложку три самых обычных предмета, чтобы довести безликость имиджа The Cure до абсурда, или даже создать анти-имидж, способствующий ореолу таинственности вокруг участников коллектива. Это защитило бы группу от предвзятого отношения к их музыке, а именно от оценки песен по внешности музыкантов (как тут не вспомнить лейбл Hansa). Замысел вообще-то соответствовал интересам Роберта, но тот факт, что оформлением альбома занимается человек, не имеющий отношения к The Cure, выводил парня из себя. Что интересно, названия песен на оригинальной виниловой пластинке были заменены картинками-символами: например, песня «Accuracy» («Меткость») была обозначена прицелом винтовки, «Fire in Cairo» («Пожар в Каире») – пальмой и т.д. Поиграем в угадайку? Ну а на конверт пластинки, как видите, поместили три крайне безобидных предмета домашнего обихода: лампа – это Смит, холодильник – Дэмпси, и пылесос – Толхёрст.
И: Альбом получил преимущественно положительные рецензии. Одним из немногих злорадствующих критиков был Пол Морли из «New Musical Express» – это имя ещё встретится по ходу нашего повествования. Песни The Cure нарекли «поп-музыкой 80-х», что, наверное, можно считать комплиментом для группы, которую ещё недавно знали только в пределах родного городка. Правда, группу ругали за неостроумную претенциозность обложки – словно это была вина ребят. Мнения прессы диссонировали с впечатлениями самого Смита: по его словам, он невзлюбил дебютник ещё во время работы над ним, и альбом казался ему обычной компиляцией, а не единым целым. Шутка ли – со Смитом даже не согласовали список песен, которые войдут на «Three Imaginary Boys», и в конечном трек-листе альбома Роберт нашёл для себя несколько не очень приятных сюрпризов.
А: «Это не звучит, как The Cure» – вот вердикт фронтмена группы, и при всех неурядицах, возникших в процессе работы над пластинкой (а ведь ещё и эта злосчастная обложка!), понять его не представляется сложным. Да, «Three Imaginary Boys», конечно, далеко не шедевр, и на тех The Cure, которые известны большинству поклонников, он не очень-то и похож. И можно долго писать о том, что это истоки известнейшей группы, а истоки нужно помнить и всенепременно уважать; можно искать неопровержимые связи между этим альбомом и последующими – и находить; можно, в конце концов, провести параллели между «Three Imaginary Boys» и дебютником Depeche Mode и найти интересную схожесть в их «позиции» относительно остального наследия этих коллективов (только зачем?); очевидно одно – дебютный полноформатник The Cure хорош по-своему. Немного подростковой тоски, немного панковского угара и чуть больше подростковой же издёвки, не забудем про непосредственность… тоже подростковую. И, пожалуйста, поменьше клише. Ну, не так, чтобы их совсем не было, но желательно поменьше. Да, вышло почти что прелестно. Достойный дебют многообещающей группы – возможно, он бы и мог быть достойнее, но ведь история не терпит сослагательного наклонения.
И: Для полноты картины остаётся сказать, что в США альбом вышел только год спустя. С другой обложкой, другим названием («Boys Don’t Cry»), с немного другими песнями, расположенными в другом порядке. Теперь-то это была настоящая компиляция! Которая, ко всему прочему, даже входит в знаменитый топ-500 лучших альбомов по мнению журнала Rolling Stone (442 место). Факт есть факт!
А: В 2011 году Смит начал усиленно вспоминать прошлое и заодно здорово расщедрился: The Cure полностью исполнили «Three Imaginary Boys» в рамках концертной программы «Reflections» – некоторые песни были сыграны спустя более тридцати лет отсутствия в репертуаре группы.
Какие композиции Смит любил и какие ненавидел, какая песня вообще не должна была попасть на альбом, чем чревата полуночная прогулка по подземке, как отреагировали The Cure на критику в свой адрес и почему скандально известная песня «Killing an Arab» не имеет ничего общего с арабами как таковыми – можно узнать ниже по тексту.
10.15 SATURDAY NIGHT
10.15, ВЕЧЕР СУББОТЫ
(R. Smith, M. Dempsey, L. Tolhurst)
И: Откуда-то издалека до нашего уха долетает повторяющаяся мелодия ритм-гитары, к ней на подкрепление спешит глухой басовый рифф – и всё это словно в лёгком тумане, который понемногу рассеивается, когда в дело вступают ударные. Открывающая песня довольно точно передаёт чувство грызущего волнения, нарастающей тревоги вперемешку с отстранённой тоской.
А: «10:15 Saturday Night» – это небольшая зарисовка о том, как 16-летний Смит субботним вечером сидит на кухне, попивая отцовское пиво и угрюмо наблюдая за каплями воды, методично вылетающими из кухонного крана. Он упорно ждёт телефонного звонка от своей девушки, с которой, кажется, поссорился накануне – и наблюдает. Он обижается на весь мир – и наблюдает. А вода всё капает и капает…
И: …и вместо того, чтобы получше закрутить протекающий кран, он продолжает дуться и наблюдать. Если серьёзно, то «10:15 Saturday Night» сослужила группе славную службу. Она была в числе четырёх песен, которые The Cure посылали звукозаписывающим компаниям, и именно она понравилась Крису Перри – да так сильно, что тот решился сделать группе предложение о сотрудничестве. Да и вся эта напряжённая приглушённость, только ближе к концу композиции прерывающаяся чрезмерно звонким соло, была частью «концепции» The Cure делать музыку более тихую и атмосферную, чем мог предложить панк.
А: В ноябре 1978 года на песню был снят видеоклип, а через месяц группа записала «10:15 Saturday Night» для радиопередачи Джона Пила, тем самым исполнив давнишнюю мечту Смита. Для Роберта (как и для многих британских меломанов) эфиры Пила были самым настоящим кладезем музыкальных сокровищ, благодаря им парень узнавал о новых группах и формировал собственный вкус; ему очень хотелось написать песню, которая когда-нибудь попадёт на эту программу – и вот пожалуйста.
И: Композиция сопровождает The Cure почти всю их карьеру и редко выпадает из концертного репертуара. В 1979 году группа взяла за традицию играть её аж дважды за концерт, в качестве вступительной и финальной песни. Финальный вариант исполнялся в панковской манере – неистово, на бешеной скорости, отметающей всякий трагизм, в чём вы можете убедиться, посмотрев прикреплённую ниже видеозапись.
ACCURACY
МЕТКОСТЬ
(R. Smith, M. Dempsey, L. Tolhurst)
А: Нервозность, оставшаяся от предыдущего номера, хоть и не спадает на этой песне, но зато небезуспешно прикрывается беспечностью инструментала – одного из лучших на альбоме. «Accuracy» звучит несколько расслабленно, только расслабленность эта явно напускная: Смит повествует о временами возникающем желании (порой, увы, непреодолимом) намеренно причинить боль любимому человеку, чтобы показать свою над ним власть. «Мы сидим в одной комнате, спина к спине… я мог бы убить тебя, не стараясь» – со спокойствием это как-то не вяжется.
И: Обе гитарные партии здесь просто на высоте, а ритм-секция отдаёт чем-то даже джазовым. Смит любил «Accuracy» и считал её совершеннейшей из песен: «немного слов и мало музыки». А ведь что-то в этом есть.
GRINDING HALT
ПОЛНАЯ ОСТАНОВКА
(R. Smith, M. Dempsey, L. Tolhurst)
А: Ещё один смитовский фаворит, в котором о себе робко сообщает панковское прошлое The Cure. Очень вовремя – об апатии и личностном упадке лучше всего петь под что-нибудь бодрое. Песня была написана Толхёрстом, а Смит впоследствии просто укоротил текст, оставив от каждой строчки лишь половину.
И: Студийный вариант «Grinding Halt» кажется излишне рафинированным, в то время как на концертных выступлениях она игралась куда естественнее. Отдельно стоит рассказать про любопытную версию песни, появившуюся на радиошоу Джона Пила летом 1979 (The Cure вообще были частыми гостями на радио BBC). Под музыку «Grinding Halt» Смит со всем сарказмом, на который был способен, зачитал самые язвительные фрагменты из статьи музыкального критика Пола Морли «A Cure for Cancer?» («Лекарство от рака?»), представлявшей из себя крайне негативную рецензию на альбом «Three Imaginary Boys». Запись получила выразительное название«Desperate Journalist in Ongoing Meaningful Review Situation» («Отчаявшийся журналист в непрерывающейся ситуации многозначительного обзора) и вышла довольно смешной хотя бы благодаря интонациям Роберта.
ANOTHER DAY
ЕЩЁ ОДИН ДЕНЬ
(R. Smith, M. Dempsey, L. Tolhurst)
А: С первых секунд так и тянет накинуть на себя все тёплые вещи, что только есть в доме; иначе от этой песни можно и охлаждение получить.
И: Вот, уже гораздо ближе к «фирменному» звуку The Cure первой половины 80-х. «Another Day» сродни прочному мостику, невзначай перекинутому от «Three Imaginary Boys» к последующим работам группы. Гитарный перебор будто из потустороннего мира теней и до жути тоскливое пение Смита это только подтверждают. Невольно вспоминаются чёрно-белые «пост-роковые» картинки, которые совсем недавно были популярны в интернете.
А: Роберт как загипнотизированный глядит в окно и вновь ждёт, но в этот раз не телефонного звонка от девушки, а когда же унылый зимний день подойдёт к концу. А он всё тянется и тянется, тянется и тянется – и так день за днём. Никогда ранее однообразие и скука не сковывали душу льдом так прочно, как в «Another Day».
OBJECT
ВЕЩЬ
(R. Smith, M. Dempsey, L. Tolhurst)
А: Неудачная попытка Смита пошутить на тему сексизма: «Ты знаешь, что заводишь меня, твои глаза так широки, а ноги такие длинные… но в моих глазах ты всего лишь вещь». Песня не отражала истинных взглядов Роберта на роль женщин в обществе, а потому он её стесняется и одновременно с тем ненавидит. Жаль – в музыкальном плане это довольно яркий номер, хоть и прямолинейный донельзя.
SUBWAY SONG
ПЕСНЯ ПОДЗЕМКИ
(R. Smith, M. Dempsey, L. Tolhurst)
И: Фантазия в жанре нуар: миниатюрный рассказ Смита о женщине, которую по пути домой охватывает паранойя – полночь, пустая подземка и эхо чьих-то приближающихся сзади шагов… Остроты этой истории добавляют – внезапно – протяжный вой губной гармошки, на которой сыграл сам Смит, а также интригующая мелодия баса.
А: У Роберта была странная привычка рассказывать людям, что он якобы лично знал человека, которого убили в метро. Естественно, с никаким таким человеком он знаком не был.
…Правда, по окончании «Subway Song» начинаешь серьёзно в этом сомневаться...
FOXY LADY
КРАСОТКА
(J. Hendrix)
И: Во-первых, «Foxy Lady» – одна из известнейших тем Джими Хендрикса, и Смит воочию видел её живое исполнение на острове Уайт в 1970 году.
А: Во-вторых, «Foxy Lady» на своём последнем концерте играла ещё группа Malice, в которой выступал Смит; затем песня перекочевала в концертный репертуар сначала Easy Cure, а потом и The Cure.
И: В-третьих, во время записи альбома The Cure однажды просто так сыграли эту песню, чтобы размяться; причём пел её не Смит, как было положено, а Майкл Дэмпси.
А: В-четвёртых, Крис Перри тайком записал это исполнение и замыслил поместить его на альбом, чтобы слушатель имел ясное представление о том, как звучит группа вне студии.
И: В-пятых, хотели как лучше, а получилось как всегда. «Foxy Lady» попала в окончательный трек-лист альбома, что стало для Смита ударом под дых: её вовсе не должно было быть на пластинке!
А: Итог: «Foxy Lady» – единственная запись в истории The Cure, на которой лидирующий вокал принадлежит не Роберту Смиту (больше Смит таких ошибок не повторял); это отличный пример, как не надо делать кавер-версии; наконец – «Foxy Lady» вообще не должна была попасть на альбом. Короче говоря, «Foxy Lady» в исполнении The Cure – одна большая ошибка, веский аргумент в пользу Смита, который не желал, чтобы процесс работы над альбомом контролировал человек не из группы.
И: И напоследок (чтобы окончательно добить) – прямая цитата из одного интервью Роберта:
Это [«Foxy Lady»] моя нелюбимая песня The Cure, хотя, впрочем, это не песня The Cure.
MEATHOOK
МЯСНИЦКИЙ КРЮК
(R. Smith, M. Dempsey, L. Tolhurst)
И: Когда боссы Hansa сделали замечание Смиту, что в его песнях не за что «зацепиться», он в отместку сочинил композицию под названием «Meathook». Без чувства юмора никуда.
А: Если попытаться охарактеризовать эту песню кратко, то наиболее точным определением будет «панк-регги». Самый нестандартно звучащий номер на альбоме – такое чувство, будто Смит записывал его под кайфом. И придумывал тоже: фантасмагорический сюжет о лавке мясника (который «оказался в некотором роде девушкой») и герое, подвешенном на мясницкий крюк, сделал бы честь и Лу Риду, правда тот бы описал это куда красочнее.
И: «Одна из наших первых песен» – вспоминал Смит. И сразу спешил добавлять – «а также одна из худших».
SO WHAT
И ЧТО
(R. Smith, M. Dempsey, L. Tolhurst)
А: В каком-то смысле это студийная импровизация – при записи Смит был пьян и не мог придумать подходящих слов к песне; он взял попавшуюся под руку упаковку от набора для декорации глазурных тортов и в весьма импульсивной манере зачитал её заднюю сторону, перемешивая фразы о скидке на товар с собственными переживаниями по поводу взаимоотношений со своей девушкой. В нетрезвом состоянии поток сознания остановить непросто.
И: За исключением ретроспективных концертов 2011 года, «So What» никогда не исполнялась вживую, и Смит её ненавидит, хотя и признаёт, что панковский аккомпанемент в этой песне ему нравится.
FIRE IN CAIRO
ЗАРЕВО В КАИРЕ
(R. Smith, M. Dempsey, L. Tolhurst)
А: Восточную тематику в песнях The Cure нельзя назвать редким явлением. Здесь она выражается в живописных образах, которыми Смит описывает кроваво-красный солнечный закат и рассказывает о собственном мираже – девушке, чьи глаза полыхают так же ярко, как и вечно знойное каирское солнце, так же горячо, как мимолётная страсть.
И: По сравнению с несколькими предыдущими номерами, «Fire in Cairo» представляется более лёгкой, элегантной и даже интимной композицией, хоть речитатив Смита ближе к концу песни и является очевидным панковским приёмом. Ранние концертные исполнения «Fire in Cairo», впрочем, совсем исключали изначально заложенную в неё нежность.
IT’S NOT YOU
ЭТО НЕ ТЫ
(R. Smith, M. Dempsey, L. Tolhurst)
И: Здесь панк окончательно берёт вверх над всем остальным. Типичная ранняя песня The Cure, в чём-то схожая с «Object», но Смит облачает свои претензии в более витиеватые и остроумные выпады вроде «Ты носишь свою улыбку, будто она выходит из моды», или «Я бы прикончил тебя, будь у меня алиби». Уже за одно это «It’s Not You» вполне заслужила своё присутствие на альбоме.
THREE IMAGINARY BOYS
ТРИ ВООБРАЖАЕМЫХ ПАРНЯ
(R. Smith, M. Dempsey, L. Tolhurst)
И: В концовке альбома слушателей дожидается маленький бриллиант в виде титульной композиции. На редкость удачная развязка (тем более для дебютника) и ещё одна характерная предвестница будущего музыкального развития The Cure; меланхолично-отстранённая песня мечтательного одиночки, пытающегося отчётливо воссоздать в памяти виденный им сон. В один момент призрачный туман ненадолго рассеивается, обнажая натянутый нерв реальности: скрежещущее гитарное соло является, пожалуй, катарсисом не столько песни, сколько вообще всего альбома.
А: А ещё оно стало катарсисом для дешёвого гитарного усилителя WEB Clubman, с которым Смит так не хотел расставаться: после записи соло это устройство навсегда вышло из строя – видимо, из-за перенапряжения. Красота требует жертв, как ни крути.
И: «Three Imaginary Boys» словно соткана из лунного света, да и Роберт не поёт, а почти что воет на луну. В вопросе-призыве «Ты можешь помочь мне?» легко угадывается отчаяние, охватывающее Смита; и если с годами лунный свет будет становиться только холоднее, то отчаяние – только глубже.
THE WEEDY BURTON
УИДИ БЕРТОН
(R. Smith, M. Dempsey, L. Tolhurst)
А: Альбом завершается «секретной» композицией, о которой не было упомянуто ни на обложке, ни на пластинке. Незамысловатый 50-секундный инструментал получил своё название в честь гитариста Берта Уидона (Bert Weedon), по чьим книгам Смит учился играть на гитаре в детстве, ещё до занятий с учителем. Композиция хорошо гармонирует с обложкой пластинки и приятна на слух, но зачем нужно было заканчивать альбом ею, а не предыдущей песней, понять сложно.
Несколько слов о первых синглах The Cure.
KILLING AN ARAB
УБИВАЮЩИЙ АРАБА
(R. Smith, M. Dempsey, L. Tolhurst)
А: Как упоминалось ранее, многие песни с дебютника The Cure Роберт Смит написал, когда ему было лет 16-17. В таком возрасте трудно сочинять тексты, основываясь исключительно на собственном жизненном опыте, поскольку у обычного подростка этот опыт попросту мизерный. Смит искал темы для песен в своих снах (так родилась песня «Three Imaginary Boys»), описывал окружающую действительность (как в «Another Day»), придумывал забавные истории («Meathook»), а ещё черпал вдохновение из любимых книг. Особенным почтением у парня пользовался французский экзистенциалист Альбер Камю, и под впечатлением от его повести «Посторонний» («L'Étranger») Смит сочинил песню, которая фактически пересказывает одну из ключевых сцен произведения. Он дал ей заголовок «Killing an Arab», о чём впоследствии не раз жалел.
И: The Cure планировали выпустить композицию синглом ещё в начале 1978 года, но лейбл Hansa этому воспротивился, тем самым положив конец абсолютно тягостному сотрудничеству с группой. В конце концов, сингл всё-таки увидел свет – в декабре 1978 года на маленьком независимом лейбле Small Wonder тиражом в 15000 копий, на обратной стороне была записана «10:15 Saturday Night». Выход «Killing an Arab» обставили довольно-таки пышно, в особенности для только начинающего свою карьеру коллектива: по всему Лондону развесили рекламные плакаты, где сквозь мрак проглядывало лицо старого мужчины, а также крупными буквами были написаны имя группы и название сингла. Идея и её воплощение не нравились Смиту, но реакция публики и музыкальной прессы не заставила себя ждать: на The Cure обратили внимание, их заметили!
А: Правда, в скором времени стало ясно, что многие сумели заметить лишь заголовок песни: группу начали обвинять в расизме. По нелепому совпадению, в то же время по Великобритании прокатилась волна антиарабских настроений, и песню The Cure вполне могли трактовать, как призыв к убийству арабов, – призыв, которого никогда не было. Это доставило группе массу неприятностей: на ранних концертах Смит менял фразу «убивая араба» на «убивая англичанина», а позже – на «убивая другого», «убивая американца» и даже на «целуя араба». Композицию, в итоге, оставили в покое, но осадок остался – например, один из сборников The Cure выходил с пометкой о том, что «Killing an Arab» не является пропагандой расизма.
И: В начале 1979 года сингл был переиздан уже на лейбле Fiction, и пластинки распространялись вместе с экземплярами повести «Посторонний» – для ликбеза британского населения, так сказать. Ну а что же можно написать о самой песне? Студийный вариант «Killing an Arab» пресноват, сероват и суховат; короче говоря, скучноват. Не спасают его даже восточные мотивы, наигрываемые Смитом на гитаре; зато на концертах песня звучала в гораздо более эмоциональном, агрессивном ключе и, что называется, оживала.
BOYS DON’T CRY
ПАРНИ НЕ ПЛАЧУТ
(R. Smith, M. Dempsey, L. Tolhurst)
А: Классический поп-номер: кажется, что его достали из ящика старенького стола, где он пылился года так с 1964-ого. По словам Толхёрста, Роберт написал «Boys Don’t Cry» аж в 14-летнем возрасте. Это песня о разочаровании, и какой бы задорной и легкомысленной ни была музыка, её герою не очень весело – он старается встретить любовную неурядицу улыбкой; и хотя на его глаза наворачиваются слёзы, он усердно их прячет, ведь парни не плачут. Впрочем, с течением времени Смит в этом плане стал менее сдержанным…
И: В июне 1979 года «Boys Don’t Cry» вышла синглом, на который возлагались гигантские надежды как Крисом Перри, так и самим Смитом. Не без оснований, ведь с первого прослушивания очевидно, что это потенциальный хит. Может быть, даже хит №1. Однако в чартах, вопреки положительным отзывам критиков, он неожиданно провалился. И вновь разочарование. И вновь парни не плачут.
А: «Boys Don’t Cry» взяла своё в 1986 году, когда песню перезаписали и, снабдив клипом, вновь выпустили отдельной пластинкой. Сингл имел относительный коммерческий успех – до верхних строчек хит-парадов не добрался, но выступил гораздо лучше, чем при первой попытке.
PLASTIC PASSION
ИСКУССТВЕННАЯ СТРАСТЬ
(R. Smith, M. Dempsey, L. Tolhurst)
И: В феврале 1978 года песня вошла на демонстрационную кассету, которую Easy Cure приготовили для Hansa. «Странный эксперимент в духе Roxy Music» – так отзывался Смит об оригинальной версии «Plastic Passion». В процессе работы над альбомом The Cure перезаписали композицию, чуть замедлив её темп и умерив панковскую озлобленность. В таком виде она и вышла на второй стороне сингла «Boys Don’t Cry» в 1979 году.
PILL BOX TALES
РАССКАЗЫ ПИЛЮЛЬНОЙ КОРОБКИ
(R. Smith, M. Dempsey, L. Tolhurst)
А: Очень наглядный образец шумного панк-«мусора», с которого начинали The Cure. Впервые она появилась на той же кассете для Hansa, при этом называлась «Listen» («Слушай») и заканчивалась короткой декламацией Смита, продемонстрировавшего свои глубокие познания в немецком языке (а именно счёт до четырёх: ein, zwei, drei, vier) и таким образом решившего, возможно, передать привет боссам рекорд-лейбла.
И: Бессмысленный текст «Pill Box Tales» был совместно сочинён Смитом и Толхёрстом во время дружеской посиделки (одна голова хорошо, а две пьяных – хуже), сама же песня предназначалась для затравки на концертах и никогда не входила в число любимиц Роберта. В 1979 году The Cure её всё-таки перезаписали, но выпускать наотрез отказались.
А: Композиция была обнародована только в 1986 году, когда Смит сжалился и поместил её на обратную сторону переизданного сингла «Boys Don’t Cry», сделав неожиданный подарок поклонникам группы и любителям раритета. Кажется, Роберт даже перезаписал вокал для песни, хотя инструментал остался оригинальным.
И: Обратите внимание на партию ударных – она практически идентична оной на «Plastic Passion». Подобной манере игры Лоуренса обучил басист Демпси, оказав медвежью услугу и Толхёрсту, и группе в целом: с тех пор Лоуренс старался придерживаться этого стиля игры чуть ли не в каждой песне, чем заметно способствовал однообразию их ритмов.
DO THE HANSA
ДЕЛАЙ КАК HANSA
(R. Smith, M. Dempsey, L. Tolhurst)
А: Номер из того же разряда музыкальных артефактов: насмешка Смита над лейблом Hansa, в которой он (сдаётся, что не в совсем трезвом состоянии) измывается над жёсткой немецкой речью. Смешная гитарная партия и голоса, искажённые гелием, прилагаются; из всех песен-шуток The Cure эта, возможно, самая удачная и по-настоящему смешная. «Do the Hansa» также была издана только в 1986 году на сингле обновлённой версии «Boys Don’t Cry».
JUMPING SOMEONE ELSE'S TRAIN
ЗАПРЫГИВАЯ НА ЧЕЙ-ТО ПОЕЗД
(R. Smith, M. Dempsey, L. Tolhurst)
А: Поезда… романтика? Нет, только не у Роберта Смита. «Jumping Someone Else’s Train» является плевком в сторону конформистов, приспосабливающихся к каждому новому веянию в обществе: «Выучить новую улыбку не займёт много времени, ты должен адаптироваться, иначе останешься вне течения… каждый счастлив, когда все наконец-то одинаковы». Запрыгивать на чей-то поезд значит не отличаться от других. В общем, старайтесь думать своей головой и не бегите бездумно за толпой, ведь это полный отстой – таков завет дядюшки Смита в этой песне.
И: Третий по счёту сингл The Cure, выпущен он был в ноябре 1979 года, и словно подвёл ровную черту под всем, что выпустила группа до этого. Да, это квинтэссенция ранних The Cure: припанкованная поп-музыка с простыми, но не глупыми текстами, энергичными ударными и эффектной рваной бас-линией. Последняя песня коллектива в этом роде; Смит совершенно не желал развиваться дальше в этом направлении и опасался, что «Jumping…» займёт высокие места в чартах – тогда бы слушатели ассоциировали группу исключительно с легкомысленными песенками. К счастью для него, никаких высоких мест сингл не покорил. В 1986 году режиссёр Тим Поуп, работавший ранее с Soft Cell и Talk Talk, снял видеоклип на песню, интерпретировав образ поезда в буквальном смысле.
I'M COLD
Я ХОЛОДЕН
(R. Smith, M. Dempsey, L. Tolhurst)
И: Вторая сторона сингла «Jumping Someone Else’s Train» и любимый би-сайд Толхёрста, «I’m Cold» сохранилась ещё со времён Easy Cure; это был реактивный панк, построенный на гитарных экзерсисах Порла Томпсона. Но в 1979 году Томпсона в группе уже не было, и песню постигли кое-какие изменения. Темп её снизили чуть ли не вполовину, а Смит добавил массивную, жутко психоделичную гитарную партию.
А: Самое интересное, что в «I’m Cold» звучит бэк-вокал Сьюзи Сью, лидера группы Siouxsie & the Banshees. Вот только не все слушатели это замечают – по той причине, что вокал Сьюзи… как бы помягче сказать… ну, здесь он не звучит, как человеческий голос. Потусторонние завывания, которые мы отчётливо слышим в финале композиции – это не плач бушующего ветра и не вопли из преисподней; это шаманское песнопение Сьюзи Сью, только и всего.
И: Со Стивом Северином, басистом Siouxsie & the Banshees, Смита свёл Крис Перри. Парни быстро сдружились, и Северин сделал Смиту предложение, от которого было невозможно отказаться: какое-то время побыть гитаристом в концертном составе Banshees, пока группа не найдёт постоянного человека на это место. И всё это без ущерба для деятельности The Cure! Роберт, конечно, согласился – музыка Siouxsie & the Banshees ему сильно импонировала, и ему всегда хотелось играть нечто подобное.
А: В итоге, какое-то время Смит участвовал в двух группах одновременно и, следовательно, мог отыграть два концерта за вечер: сначала за The Cure, а потом сразу же и за Banshees. Северин и Сьюзи Сью в долгу не остались. Они навестили The Cure, когда те работали над синглом «Jumping Someone Else’s Train», и Сьюзи им помогла, оставив свой уникальный голос на «I’m Cold».
И: Оглядываясь назад, Смит считает, что «I’m Cold» являлась экспериментом, но не таким смелым, каким потенциально могла быть. Одним словом, недоэкспериментировали. Значит, иногда меру знать не нужно. А что касается сотрудничества Смита с участниками Siouxsie & the Banshees, то оно ещё возродится, но – немного позже.
WORLD WAR
МИРОВАЯ ВОЙНА
(R. Smith, M. Dempsey, L. Tolhurst)
И: Странный номер, который выходил на первых копиях сборника «Boys Don’t Cry», но, видимо, оказался настолько плох, что впоследствии выпал из его трек-листа. Смит относился к песне крайне негативно, но всё же играл её на мини-туре «Reflections» в 2011 году. «Pill Box Tales», к примеру, такой чести не удостоилась.
Не успел «Three Imaginary Boys» выйти в свет, как Роберт Смит уже готовил новый, более серьёзный материал к следующему альбому The Cure, обещавшему радикальные изменения в стилистике коллектива. Сингл «Jumping Someone Else’s Train» стал лебединой песней для басиста Майкла Дэмпси, холодно воспринимавшего свежие композиции фронтмена и являвшегося сторонником поп-музыки, от которой стремился убежать Роберт. Есть одно простое правило: если ты состоишь в группе The Cure и входишь в конфронтацию со Смитом, то… ты уже не состоишь в группе The Cure. Так произошло и с Майклом, и в октябре 1979 года группа осталась без бас-гитариста. Как оказалось, совсем ненадолго…
Для ознакомления с альбомом советуем вам двухдисковое переиздание «Three Imaginary Boys» 2004 года. На втором диске представлены раритеты на любой вкус: записи времён Easy Cure, демо-версии попавших на альбом песен (как студийные, так и сделанные дома у Смита), вообще никогда не выходившие композиции, а также концертные аудиозаписи 1977-79 годов. Ничего не скажешь – Роберт Смит любит радовать своих поклонников, временами выпуская такие, казалось бы, навсегда утерянные редкости и вкусности. Также вы можете абсолютно бесплатно прослушать альбом на сайте Яндекс.Музыка.
Надеемся, наша статья поможет вам расширить свой музыкальный кругозор, если вы «новичок», и представит обозреваемый альбом в новом для вас свете, если вы «продвинутый» слушатель. Спасибо за внимание, до новых встреч.
Double Surround, 4 января 2015
Комментариев нет:
Отправить комментарий